Пей, прекрасная.

[uragiri]

Название: Пей, прекрасная.
Авторы: Джен Р., Минами Ритсу
Бета: многострадальная Nhi
Фэндом: Предательство знает моё имя/Betrayal Knows My Name
Персонажи: Каденция/Элегия
Рейтинг: NC-17
Жанры: AU, Гет, PWP
Предупреждение: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Саммари: "Рейги слишком уж погряз в желании защитить Гио Юки, слишком поддался человеческим чувствам, чтобы держать в узде обоих дюр. Как глупо и предсказуемо. Элегии было даже жаль его, но самую малость – ровно настолько, чтобы пожелать убить Рейги быстро и красиво..."

Она упивалась победой. Будто это было впервые – впервые Элегия свергла хозяина, оставила мерзкие путы поодаль, придавленные хорошенькой стройной ножкой, поставленной на изящный каблук. Гио Рейги лежал перед ней, окровавленный и распростёртый.
- Вот и всё, - нежно пропела она, ухмыляясь. От неё будто исходила ощутимая аура, плотная и злая. Пожалуй, даже обычный человек ощутил бы, вздумай он встать рядом с одной из генералов дюр. Гио молчал. То ли не мог говорить, то ли не хотел – Элегия не особенно интересовалась причиной, радость от собственной победы и жажда крови в кои-то веки пьянили её не хуже старого вина, разбавляя тягучую демоническую кровь.
- Что мы с ним будем делать? – она облизнула губы, оборачиваясь к Каденции.
Конечно же, она была не одна. Что бы ни плела дюра сейчас, без второго пленника книги Разиэля она не справилась бы. Каденция... Ах, Каденция, скучающий злой гений. Это ведь его идея была – Рейги слишком уж погряз в желании защитить Гио Юки, слишком поддался человеческим чувствам, чтобы держать в узде обоих дюр. Как глупо и предсказуемо. Элегии было даже жаль его, но самую малость – ровно настолько, чтобы пожелать убить Рейги быстро и красиво. В конце концов, поддавшиеся чувствам, да ещё и таким мерзким, не заслуживали жизни. Красноволосый мужчина медленно качнул головой и растянул тонкие губы в улыбке. Памятуя о тщеславии напарницы, дюра не мешал ей наслаждаться столь пьянящим моментом. Быть может, лучшим моментом в ее жизни. Сделав несколько четких шагов, обоснованных солдатской выправкой, мужчина встал за левым плечом женщины и сделал широкий жест рукой:
- Зачем нам избавлять его от позора? Пусть живет и вечно помнит этот день.
- Да-а... Пожалуй, ты прав, - она усмехнулась вновь, крадучись, обошла поверженного некроманта. - Как же ты жалок, - в её голосе появился оттенок сочувствия, мимолётный, неуловимый. - Знаешь, Гио Рейги... Ты просто непозволительно слаб, - Элегия сощурилась, гневно отрезав. – И будешь с этим жить, - её губы тронула ласковая улыбка, пальцы скользнули по щеке Рейги, а в следующий миг он просто пропал из виду, только красновато-чёрная тень показалась вокруг него.
- Он у ворот, - Элегия обернулась к напарнику, глядя холодно и надменно. – Всё точно так, как ты и ожидал. Я видела его душу. Бело-чёрная. Полна сомнений, любви и ненависти... Даже жаль, что я не питаюсь душами. Должно быть, её вкус был бы изысканным.
Мужчина кивнул и галантно подал блондинке свою руку:
- Идем. Крепость взята, война выиграна, - когда Элегия вложила свою изящную ладонь в его руку, Каденция чуть сжал тонкие пальцы в атласной перчатке. Однако, сделав шаг, дюра хмыкнул, на мгновение обнажив белоснежные клыки. – Не забудь книгу. Поистине стоящий трофей.
- Как можно? – она чуть сощурилась, крепко, не по-женски сжимая его пальцы. – Эта книга нам еще пригодится.
Её клыки блеснули в неровном свете единственной свечи. Идти, изящно опираясь на подставленную ладонь, было одним удовольствием. Она чувствовала себя истинной королевой, хозяйкой положения, и вела себя соответствующе. Статус будто стал для нее всем.
- Полагаю, нам стоит выпить за победу, мой генерал, - губы ее тронула улыбка. – Славные победы стоят того, чтобы их отмечали.
Дойдя до места битвы, чуть поодаль того, где совсем недавно опустился на колени Рейги, она подобрала с пола книгу, прижала ее к груди как любимое дитя.
- Чудесно, - прошептала она.
От книги Разиэля веяло силой так сладко и пьяняще, что она не удержалась от восхищенного вздоха и шепота:
- Такая мощь... Этот мальчишка. Он просто не знал, как правильно воспользоваться ей.
Тем временем Каденция прошел в главный зал, где так часто проходили их общие с соратниками собрания. Он взял со стола темно-зеленую бутылку с красным вином и разлил его по двум высокий хрустальным бокалам. Алкоголь приятно переливался и сверкал гранями, добавляя пикантного настроя суровому генералу. Но книга интересовала Элегию больше вина, переплет грел пальцы, маня открыть и хоть одним глазком взглянуть на содержимое. Сдерживая любопытство, девушка добралась до кресла, опустилась в него и попыталась распахнуть книгу.
- Что за... – шипение ее было сродни змеиному. – Каденция, - она гневно обернулась к подошедшему с двумя бокалами генералу, - я не могу открыть ее.
Гнев и разочарование прозвучали в ее голосе. Мужчина нахмурился:
- Что? – не желая верить, он сам взял трофей в свои руки и попытался открыть. Однако, когда и его попытка не увенчалась успехом, красноволосый дюра с хлопком разместил книгу на столе. – Мерзкий ублюдок... Хотя, нужно отдать этому мальчишке должное: зачаровать артефакт на одного обладателя дорогого стоит. – Справившись с обидой, собеседник обернулся к женщине и, пододвинув стул, сел рядом. – Давай выпьем, прелестная. В любом случае, без книги он ничто.
- Как же прекрасно, что наша сила не зависит от пары бумажных листов, - она с ненавистью взглянула на книгу. – Чертов некромант, - прошипела девушка сквозь зубы.
Бокал вина она приняла без страха. Не таков был Каденция, чтоб сыпать яд в вино. Наверняка решил бы, что это пошло и недостойно. На вкус вино оказалось превосходным – личные запасы Рейги все-таки, а тот любил окружать себя первоклассными вещами.
- Чудесно, - обронила Элегия, с благодарностью кивнув генералу. – Итак... Что мы будем делать дальше? Свергнуть мальчишку было интересно, но над нами висят беленькие Гио, - фамилию она выплюнула с ненавистью. Темный гений откинулся на спинку кресла, чуть запрокинув голову и расположив руки на резных подлокотниках:
- Справились с одним, справимся и с остальными. Как известно, первый опыт самый сложный и болезненный, - его улыбка вмиг стала шире и откровеннее. – Моя дорогая, мне кажется, или Вы страстно желаете получить свой приз в виде одного эксцентричного молодого брюнета с глазами цвета серебра?
- У него просто нет выбора, - в ее голосе прорезались стальные нотки. – Когда я буду сжимать горло Юки, он куда угодно пойдет за мной. Как овечка, - она коротко облизнулась, глядя во тьму пустынного зала. – Мило, не правда ли? Водить его на поводке так же, как он пытается водить остальных.
Элегия нахмурилась, и ее опустевший бокал с размаху полетел в стену, взорвавшись десятками осколков, почти невидимых в неровном свете – так взрываются дюры, попавшие под божественный свет. Мужчина тихо хмыкнул и наполнил свой бокал, пододвинув напарнице:
- Желание владеть – Ваша отличительная черта... Но стоит ли игра свеч? Элегия, ты действительно думаешь, что мальчишка настолько хорош?
- Он слишком много позволяет себе, Каденция, - она смерила его надменным взглядом. – Это нужно исправить, - она приняла бокала, отпила из него ровно глоток. – Но не смертью, нет... Он должен... Да, точно. Как же я не подумала об этом раньше. Он изменит Юки на её глазах.
Генерал улыбнулся и задумчиво постучал пальцами по дереву кресла. Разговор принимал куда более интересный поворот, чем он ожидал:
- Пей, прекрасная. Сегодня восхитительная ночь. И как же ты представляешь себе эту сцену? Что же нужно сотворить, чтобы сам Лука изменил своей любви?
- Просто похитить Юки. Зесс сам придет, - её глаза блеснули. – А дальше – лишь дело техники.
Он допила вино и прикрыла глаза. Алкоголь приятно тек по венам, оставляя ощущение живого тепла, такого желанного и забытого.
- Знаешь, Каденция... Он ведь почти перестал быть одним из нас. Он почти человек. Я чувствую это по его запаху. Соблазнить его... Лишь открыть грудь сильнее обычного, сменить вызывающее поведение на чуть более спокойное, наложить на себя иллюзию. Пусть думает, что Юки – это я.
Генерал расплылся в улыбке и положил подбородок на согнутую руку:
- И на какую реакцию ты рассчитываешь? – его ладонь потянулась к ее лицу и невесомо убрала непослушную белоснежную прядь за ухо. Элегия чуть сощурилась, потянулась к нему, прикрыв глаза.
- Оу... Это будет мило и так наивно... Стоит лишь мне шепнуть ее мерзким голоском, что боюсь, что чувствую где-то здесь зло, как он унесет меня отсюда на крыльях любви, - она коротко рассмеялась. – Пусть думает, что сказка закончилась хорошо. Он наверняка попытается поцеловать меня. Как правильный принц свою ненаглядную принцессу. Я изображу смущение и стыд для него, - Элегия мечтательно прикрыла глаза. Ее немножко вело от вина, хотелось совершать глупости. И фантазия как-то вдруг разыгралась, являя ей чудные картины. Дюра придвинулся ближе и медленно, как это делают пантеры, преследуя свою добычу, опустил ладонь вниз, скользя кончиками пальцев по холодной, но такой мягкой женской коже. Минуя шею, Каденция остановил руку на хрупких ключицах блондинки, по-прежнему не отводя от нее взгляда:
- Но ведь и этого тебе будет мало, я прав?
- Брать, так все и сразу, - парировала она, прикрыв глаза. Прикосновения, деликатные, вопрощающие, заставляли кровь кипеть, ластиться кошкой к генералу, но она держала себя в руках. Игра – её всё. Она благосклонно улыбнулась.
- Он зашел бы и дальше. Целовал бы меня, касался груди, так робко и нежно, - она мечтательно облизнулась. – И ниже, к соскам, расстегивал бы пуговки плаща, желая взять мою грудь в ладони, а потом сжимал бы, теребил, – Элегия сладко вздохнула. – Так чудесно.
Тем временем мужчина опустил руку ниже, скользнув по поднятой бюстье груди. Его пальцы быстро пропускали сквозь петли светлые пуговицы, открывая прохладному воздуху доступ к бледной коже. После подобной процедуры девушке стало намного легче дышать. Сами ладони, облаченные в шелковые перчатки, прикоснулись к объемной груди и сжали ее. Генерал улыбнулся и наклонился ближе, проникновенно шепнув на ухо:
- Продолжай, прекрасная... – его голос был дополнен мягким сжатием ее отвердевшего от сквозняка соска.
- Мм-х... Вот так, - она прошептала, прикрыв глаза. – Он наверняка любит, когда женщина сидит на коленях. Чтобы иметь доступ к телу так, как ему хочется. – Она повернулась к нему, легонько прихватила зубами его нижнюю губу, вовлекла в поцелуй, чувственный и неторопливый, будто целая вечность была у них впереди, покоряя, подчиняя себе. О, у Элегии безусловно был опыт. Слова сладким ядом текли по венам, растворяясь в глубине, несли с собой жар, горячку, что можно было унять лишь сексом. Партнер тихо рыкнул и перетянул ее на свой стул, усадив так, чтобы колени девушки могли сжимать его собственные бедра, благо юбка с широкими вырезами этому не препятствовала. Теперь ее пышная грудь была на одном уровне с его лицом, и Каденция беспрепятственно лизал ее, поднимая на блондинку вызывающий взгляд.
- Да-а, - Элегия усмехнулась, крепко сжимая его бедра, наклонилась к его уху, горячо шепча: - Он был бы так горяч, наконец-то сжимая в объятиях свою возлюбленную, - последнее она шептала на выдохе, давясь стоном наслаждения, больше наслаждаясь взглядом Каденции, чем его действиями. - Так жарко, - она поймала за подбородок его лицо и одарила жадным поцелуем, укусом. – Он был бы так нежен и настойчив, что "Юки" не справилась бы с охватившим ее желанием, позволила бы целоваться себя, ласкать так, как хочется ему…
Каденция томно вздохнул и опустил ладонь вниз, погладив ее талию и бедра, нетерпеливо запустив ладонь под подол ее формы, прикоснувшись к влажному от желания лону, скрытому тонкой тканью белья:
- И "Юки" позволит? – тихо произнес генерал, поглаживая девушку между ног, внимательно наблюдая за ее реакцией.
- Конечно, - она тихо выдохнула, невольно качнув бедрами к его руке. – Как же может она устоять перед клейменным Зессом? Юки ведь все отдаст ему ради любви, - Элегия рассмеялась коротко и зло. Её уже ничто не останавливало, ни жажда покорить Луку, ни собственное легко презрение к Каденции лишь потому, что он мужчина, что он слабее. Лишь самую малость, но все же... Сейчас же ей хотелось лишь отдаться. Не Зессу, так другому. И пусть гордец кусает губы, что он не был первым, что не его она допустила до святого. Так горячо... Бедром она ощущала восставшую плоть, облизывалась кошкой, выгибалась, лишь откровеннее позволяя касаться себя, и касалась сама, тянулась к нему, кусала губы, узкой ладонью сжимала член через брюки, лишь сильнее заводясь от трения одежды о кожу.
- Моя дорогая... – выдохнул генерал в коротких перерывах между ласками. Одной рукой он крепко удерживал девушку на коленях, его свободная ладонь потянулась к брюкам, чтобы освободить из штанов возбужденный и упруго вставший член. Горячий язык мужчины по-прежнему попеременно касался груди партнерши, распаляя ее и заставляя забыться. Пожалуй, овладеть этой своенравной девицей было еще одним его желанием за время службы. Столь неприступная и властная, Элегия заставляла его почти бессмертное сердце трепетать.
- Хочешь что-то? – шепнула она, сжимая его ладонь, тесно обхватившую член, скользнула вниз, удерживая его ладонь, затем вверх, неторопливо, будто лениво. Почему-то ей не было противно, как обычно, когда она встречалась с мужчиной. Мысль о Луке, недоступном и желанном, в свое время заменила ей все. Но ведь Элегия была дюрой, и мысли о верности кому-то одному не задерживались надолго в хорошенькой блондинистой головке. Нет-нет, ни в коем случае, она не была глупа, но легкомыслие периодически расцвечивало ее, из прожженной стервы обращая в нежную розу. Вот и сейчас она чуть умерила пыл, ярость, становясь почти ласковой. Разве что кусалась непрестанно. Губы, шея, плечи… Чуть сильнее стоило сжать зубы, чтобы на коже выступила кровь. Она упивалась этим, иллюзией силы, контролем над Каденцией. Так хотелось сладко шептать ему на ухо, просить, чтобы он трахнул ее уже, не тянул с этим. Она даже не была против, когда он приподнял ее (как только удержал на весу?) и насадил на себя, заставив девушку выгнуться, судорожно хватая воздух ртом. Так горячо и тесно было у нее внутри, будто Каденция был первым. Но уже спустя десяток секунд она пришла в себя, на пробу качнула бедрами, входя во вкус, и буквально вцепилась в него, теперь уже нарочно двигаясь сама, как нравится, как хочется. Генерал расплылся в похотливой улыбке-оскале. Он удобно расположился в кресле, откинувшись на спинку и потянув девушку к себе, запуская пальцы в ее волосы и легко вытаскивая из них изящную золотую заколку, которая перестала быть нужной и со звоном встретилась с полом. По хрупким плечам разметались белоснежные крупные пряди. Мужчина никогда не видел свою желанную женщину такой, никогда не видел истинной длины ее роскошных волос. С очередным встречным толчком он поймал ее стон своими губами, заставив на мгновение забыть о своей главенствующей позиции и проявить немного кошачьей гибкости. Она целовала его самозабвенно и горячо, волосы обрамляли лицо, лезли в глаза, и Элегия рассерженно шипела от невозможности целовать Каденцию. На исчезновение заколки она обратила не больше внимания, чем на то, что от окон явственно повеяло холодом. Жажда волнами исходила от нее, по-настоящему адская, которая срывает печати с запретов, когда отдаешься самозабвенно, искренне. Давно уже она не испытывала подобного и теперь ловила каждый миг, каждое движение, сталкиваясь с генералом губами, языком, впускала его глубже в себя, стонала без стеснения, дикая, непокорная. Ей нравилось драться с ним за первенство даже сейчас, природой будучи в слабом положении. Но когда он ответил, сам перехватил ее жар, жажду, дал тот отклик, какого она хотела, Элегия покорилась, но так и не стихла. Громкая, горячая, она заходилась стонами в его объятиях. Ему было можно творить с ней все. В какой-то момент мужчина резко выставил руку в сторону, отправляя в дальний полет оставшийся стакан и наполовину полную бутылку. Крепко удерживая на себе партнершу, генерал поднялся и уложил ее на стол, навалившись сверху. Теперь было очевидно: он не станет пресмыкаться ни перед кем. Даже перед такой божественной хозяйкой в сапогах на высокой шпильке. Сейчас он проникал особенно глубоко, заставляя принять его, как обладателя своим телом, как победителя в схватке. Толчки усиливались, огненно-яркие пряди его волос падали на ее обнаженную грудь и щекотали кожу.
- Ох, дьявол, - она зашипела, вонзая ногти ему в плечи. Перемена позиций ей не понравилась. Пусть даже та недавняя власть над ним была иллюзией, она не собиралась сдавать позиций – кусалась и царапалась, теснее сжимая его в себе, боролась даже опрокинутая на лопатки, как могла и как умела. Элегия ловила губами пряди его волос, судорожно прикусывала костяшки пальцев, чтобы не выть от того, как ей было хорошо. Она и мечтать не смела, что все выйдет именно так – точным попаданием почти во все ее желания.
- Каденция-а... – последнее она уже кричала, царапая его плечи, тянула последний звук глубоким, враз ставшим грудным, голосом. Лицо ее разгладилось, улыбка, такая чуждо-светлая блеснула на лице. Она еще пару раз дернула бедрами, насаживаясь на него с прежним пылом, и ослабла, теперь лишь тонко постанывая в ответ. Она изменилась, покоренная лишь раз, принявшая жестокую ласку, и стала вдруг похожа на обычную женщину, чем-то может даже на ту же Юки, но выражение это быстро стерлось с ее лица, будто Элегия устыдилась порыва.
Мужчина нагнулся, соприкоснувшись с ее телом, нежно взял ее ладони в свои, проникновенно шепча на самое ухо:
- Прекрасная... – казалось, он вкладывал в одно это слово всю свою несуществующую нежность. Он не делал больше ничего, ничего не говорил, прислушиваясь к ее дыханию. Она выдохнула, как-то судорожно, непонимающе. Взглянула не него уже по-прежнему яростно и непокорно – от мягкости не осталось и следа. Элегия всегда умела быстро переключиться с одного состояния на другое, скрыть нерастраченную нежность и чувственность. Но Каденцию почему-то не оттолкнула, как это бывало с остальными. И, конечно же, он останется жив. Она обняла его, робко и неуверенно, заправила за ухо алую прядь волос и совсем незаметно улыбнулась, не сытым хищником – ласковой женщиной, будто вспомнив, что создана не для сражений. Его хотелось касаться снова и снова, кончиками пальцев вести по губам, надавливая, раскрывая их, поглаживать щеки, следить острые линии скул. Она закрыла глаза, будто выпустила себя из строгих рамок, позволивших когда-то возвыситься. Он тоже молчал. Все было сказано телами...