Не Верь, Не Бойся, Не Проси...
Название: Разбиться
Автор: Betrayal, Love...etc
Фендом: Uragiri wa boku no namae o shitteiru
Бета: нет
Рейтинг: PG-15 (хотя, кто его знает)
Жанр: драма, романс, дедфик
Размер: мини
Состояние: закончен
Пейринг: Шусей/Цукумо, Шусей/Хотсума, намек на Цукумо/Токо
Дисклеймер: отказываюсь от всего-всего
Предупреждение: слэш, ребятки. Дедфик. ООС (куда же без него!)
От автора: 1) Это бред! Писалось за два часа! 2) Что-то взято из моего вообще левого старого фика; 3) Не проверено, не отбечено, не отредактировано; 4) Поток мыслей, местами несвязных, которые являются чистым бредом; 5) Слэш - это не извращение, а состояние души! 6) Никаких стараний сюда не вложено; 7) Было написано просто из-за нахлынувших чувств. 8) Ошибок много! 9) Немного извращен канон. 10) Текст корявый не к черту! 11) Первый раз пишу по Uraboku;12) Автор слишком много слушала и слушает Тату, поэтому могут встречаться слова из их песен))) 13) Название пафосное, в принципе, как и сам фик.
П.С. Но я все равно буду рада, если вы прочитаете и оставите комментарий)
П.С. 2. Надеюсь, администрация разрешает публикацию)
ФикГрустный свет облачного неба просачивался сквозь тусклые листья готовившейся осени. Ветер чуть притрагивался к ним, обволакивал еще теплым дыханием, нежно-нежно нашептывая неизвестное. Он ненадолго исчезал куда-то, чтобы потом вновь вернуться и сказать что-то новое, взволновав мрачные листья. Они уже знали свою участь, а ветер, словно пытаясь их спасти, согревал их своим скользким теплом. Но именно он чуть позже лишил их жизни, сорвав с веток и бросив под ноги безразличных к их судьбе людей…
Люди не задумываются о том, что для них привычно, что стало частью их жизни, их существования. Ведь когда что-то является должным, естественным, разумеющимся, интерес к этому пропадает: оно же есть всегда. А если нет азарта, увлеченности к этому предмету, то сразу появляется желание найти что-то другое, что-то новое… Человеческую душу и можно было бы назвать консерватором, если бы ее не волновали все те чувства, что делают наше существование жизнью.
А чувства… Волны морские. Где-то они зарождаются, гонимые безвестной силой вперед стремительно, уверенно и в каком-то месте достигают своего пика, тянутся высоко-высоко, вкладывая в это всю свою энергию. А потом прибивают к берегу, к острым камням, об которые разбиваются на тысячи брызг…
Поэтому движение вперед должно быть умеренным, иначе силы быстро истратятся, и ты упадешь на полпути. За резким взлетом идет резкое падение. Вот и узнавать человека следует понемногу. Постигая его душу, следует быть осторожным, потому что при сильном стремлении человек может остановиться в своем откровении и задуматься, надо ли пускать кого-то в каждый уголок, скрытый в тени. Окунаться в чужую душу нужно плавно, как в холодную воду. Нельзя отрицать сбывшуюся ложь, нельзя утверждать отброшенную правду. По свершившемуся предвидят.
Оттого нельзя искать человека с тонкой и чувственной душой. Таких не бывает. Все организовано по принципу: на правом плече сидит ангел, на левом – демон. Мы – противоречия. Наши души – сплошные противоречия. Противоречие – мать любого решения.
Чтобы познать человека, нужно понять какие именно противоречия его мучают. Да, именно мучают. Но если противоречие – мать решения, то через какую боль проходит душа, чтобы определится?
Так странно и сложно. По какому закону устроено? По какому принципу разложено? Как можно понять человека, если он не может разобраться сам в себе? Как проникнуть в самую глубь и вслепую нашарить ключи к непостижимому? А потом суметь воспользоваться ими и не поранить человека отчаянным рвением стать самым близким к его главному: к душе.
Но только один путь верный. Все остальные ведут к непониманию, а значит к тому, что разрушит изнутри самое крепкое, что только можно создать…
Все осколки льда, что ранят, не растопит ни один огонь…
«Ты и я… Хотсума… Где я ошибся? Позволь мне сделать для тебя все, что ты попросишь. Прими меня. Позволь показать тебе мою любовь… Что я сделал не так? Ненавижу себя!»
- Вот ты где!
- Цукумо! – Шусей удивленно взглянул на усаживающегося рядом с ним Мурасаме.
- Сегодня ветрено. Правда? – как ни в чем не бывало, улыбнулся Цукумо.
- Да. Есть немного.
Оба замолчали.
- Давно тут сидишь? – через некоторое время спросил блондин.
- Да. Тут спокойно.
Снова наступило молчание. Цукуме стало немного неуютно. Он пересел ближе к Шусею и осторожно обратился к нему:
- Я почувствовал, что тебе плохо. Скажи мне, почему?
Шусей ничего не ответил, а только взял небольшой камень и бросил в воду.
- Я ведь знаю, как тебе больно. Я хочу помочь.
Эти слова также остались без внимания. Шусей все также сидел, уставившись куда-то вперед, отчего казалось, будто он пытается что-то вспомнить.
- Тебе не надоело быть жертвой? Кому нужна твоя жертвенность? Она причиняет боль Хотсуме, не позволяет ему быть к тебе ближе. Она же сжигает тебя, превращая все твои чувства в какую-то навязчивую мысль!
- Не говори так, Цукумо. Ты не знаешь всего, - ответил Шусей, но остался неизменным в лице.
- Я чувствую, слышу это, - уверенно возразил блондин.
Шусей молча отвернулся, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.
- Пойми, мы переживаем за тебя…
- Кто «мы»? – последовал резкий и неприятный вопрос.
- Токо, Юки, я...
- Возможно, я должен быть этому рад, но мне глубоко все равно.
- Я знаю. Но мне не все равно… на тебя… ты… - тихо начал Цукумо и замолчал.
Шусей повернулся и посмотрел ему в глаза. Всегда флегматичный и равнодушный Мурасаме сейчас был взволнован и растерян. Наверное, он сам немного не ожидал от себя таких слов.
Шусей тоже не знал, как реагировать, что нужно сказать, а лишь провел тыльной стороной ладони по руке Цукумы, чтобы тот перестал так волноваться.
- Тебе не стоит…
- Я знаю, - перебил его Мурасаме.
Его взгляд, полный нежности, понимания и боли изучал черты лица Шусея. Не нужно ждать, что тот сейчас скажет. Безысходность понять легко. Она вполне логична, не лицемерна. Она становится ясна очень быстро…
Цукумо встал с земли и, отвернувшись, произнес:
- Мне плохо от этого чувства. Но я знаю, что тебе тоже больно, поэтому не хочу, чтобы тебе было еще хуже…
- Я хочу хотя бы ненадолго облегчить твою боль…
Цукумо почувствовал, как рука Шусея нежно коснулась его плеча, нежно спустившись до кончиков пальцев и взяв его ладонь в свою. Блондин напрягся от неожиданных прикосновений, блаженно приятных и ласковых.
Шусей развернул его и посмотрел в глаза.
- Мне неприятно осознавать, что я делаю это. Но не потому что мне это не нравится. Только на душе скверно… - прошептал Шусей, проводя губами по щеке Цукумы.
- Почему такой красивый человек как ты, внутри чувствует себя уродливым? – блондин прихватил мочку уха Шусея и чуть куснул ее зубами.
- Это уродство – часть меня, - выдохнул Усуи.
- Ты ошибаешься, - пальцы Цукумы впились в русые волосы.
- Я стараюсь не ошибаться, - Шусей взял лицо блондина в свои руки и, коротко взглянув, прикоснулся губами к его губам.
Ветер обдувал их так нежно, как Цукумо держал Шусея, бережно, словно он был хрупкой куклой, которая вот-вот разобьется. Безумно дорогой куклой… Но не его. Он никогда не будет принадлежать ему. Этот прекрасный человек, словно сотканный из осени: ее печали, меланхолии и холодности. Одинокий в своих страданиях, неразделенных, непонятых другими. Жертва собственных чувств. Заложник своей любви. Он словно солнце, которое никогда не подарит тепло, потому что замерзло. Никто, кроме Хотсумы, не избавит его от этого проклятия…
Его руки скользят по спине Шусея. Минуты слепого безрассудства, чтобы воспарить высоко-высоко, а потом разбиться миллионами обломков глупой и бесполезной любви…
- Шусей… Забудь о том, что ты любишь Хотсуму… На пол часа…- выдыхает Цукумо и вновь приникает к любимым губам…
***
- И ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ НА ЭТО СКАЗАТЬ?! – закричал Хотсума.
- Ты меня ревнуешь? – чуть усмехнувшись, спросил Шусей.
- ЧТО ЗА БРЕД ТЫ НЕСЕШЬ?! Я ЗАДАЛ ВОПРОС!
- Мне кажется, я тоже задал вопрос. Не веди себя как ребенок.
- ЭТО ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК РЕБЕНОК! КАК ТЫ МОГ СДЕЛАТЬ ПОДОБНОЕ?!
- Это оказалось довольно просто.
- ДА КАК ТЕБЕ НЕ СТЫДНО!
- Во-первых, кричи потише. А во-вторых, за что мне должно быть стыдно? Разве я кому-то изменил?
- Чертовый педик! – бросил Хотсума, но растерянно уставился в пол. Теперь парень перестал кричать. Казалось, последние слова его задели.
- Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, - безразлично заключил Шусей.
- Ты врешь. Тебе не все равно. Это предательство. Ты предал меня, Шусей.
- Да, предал! – его голос неожиданно стал взволнованно-раздраженным. – Но мне надоело! Я уже столько лет с глазами верного пса жду от тебя хоть какой-то отдачи! Ничего! Ты привык, что я всегда буду рядом, всегда буду только с тобой, всегда буду любить тебя… И я люблю тебя! Так покажи и ты мне свою любовь...
Шусей закончил почти умоляюще, уже сейчас сожалея о том, что он не остался невозмутимым.
Хотсума смотрел широко распахнутыми глазами на парня, и, казалось, не понимал, о чем тот.
Вздохнув, Шусей продолжил:
- Но если ты ничего ко мне не чувствуешь, то так и скажи. Мы просто останемся напарниками…
- Шусей… - перебил его Ренджо, - ты никогда не говорил мне подобного… Я… - Хотсума замолчал в нерешительности. – Я люблю тебя, Шусей…
***
Комок подступил к горлу Цукумы. Он был больше не в силах подслушивать этот разговор. Чувства Шусея оказались ответными…
Эгоистично ненавидеть чужое счастье. Но даже если ты самый благонравный человек на земле, любимого человека никогда не хочется ни с кем делить.
Слеза скатилась по его щеке.
Он дошел до комнаты сестры и постучал. Токо открыла дверь и улыбнулась, но, увидев слезы на лице брата, сразу испугалась:
- Что случилось, Цукумо?
Девушка обняла брата и стала гладить его по волосам.
- Скажи мне, что с тобой?
Он лишь рыдал на плече у сестры, не в силах ответить. А он и не ответит: сестре незачем знать его чувства, ведь она все равно не поймет. И никто не поймет. Это неправильное, безответное чувство. Оно никому не нужно, даже ему.
Страдания. Неужели они основа любого чувства к другому человеку?
Любовь. Ее легко возненавидеть, если она бесполезна. Конец любой истории для нее близок, если перед ней нет дороги к любимому человеку. Оттого и избавится от нее сложнее…
Никогда еще ему не было так больно. Никогда. Отчаяние подтачивало эту боль, и она подкатывала к горлу глухими рыданиями, которые невозможно было сдержать.
- Цукумо… - шептала его сестра, ласково гладя по голове.
***
На крыше ветер сильнее…
Не спастись. Невозможно помочь. Потерявшегося однажды, впереди ждать ничего не будет.
Теперь слишком страшно, чтобы плакать. Отчаяние не заглушить ничем. Он слишком слаб, чтобы выдержать эту боль…
Он полетит, чтобы разбиться…
Автор: Betrayal, Love...etc
Фендом: Uragiri wa boku no namae o shitteiru
Бета: нет
Рейтинг: PG-15 (хотя, кто его знает)
Жанр: драма, романс, дедфик
Размер: мини
Состояние: закончен
Пейринг: Шусей/Цукумо, Шусей/Хотсума, намек на Цукумо/Токо
Дисклеймер: отказываюсь от всего-всего
Предупреждение: слэш, ребятки. Дедфик. ООС (куда же без него!)
От автора: 1) Это бред! Писалось за два часа! 2) Что-то взято из моего вообще левого старого фика; 3) Не проверено, не отбечено, не отредактировано; 4) Поток мыслей, местами несвязных, которые являются чистым бредом; 5) Слэш - это не извращение, а состояние души! 6) Никаких стараний сюда не вложено; 7) Было написано просто из-за нахлынувших чувств. 8) Ошибок много! 9) Немного извращен канон. 10) Текст корявый не к черту! 11) Первый раз пишу по Uraboku;12) Автор слишком много слушала и слушает Тату, поэтому могут встречаться слова из их песен))) 13) Название пафосное, в принципе, как и сам фик.
П.С. Но я все равно буду рада, если вы прочитаете и оставите комментарий)
П.С. 2. Надеюсь, администрация разрешает публикацию)
ФикГрустный свет облачного неба просачивался сквозь тусклые листья готовившейся осени. Ветер чуть притрагивался к ним, обволакивал еще теплым дыханием, нежно-нежно нашептывая неизвестное. Он ненадолго исчезал куда-то, чтобы потом вновь вернуться и сказать что-то новое, взволновав мрачные листья. Они уже знали свою участь, а ветер, словно пытаясь их спасти, согревал их своим скользким теплом. Но именно он чуть позже лишил их жизни, сорвав с веток и бросив под ноги безразличных к их судьбе людей…
Люди не задумываются о том, что для них привычно, что стало частью их жизни, их существования. Ведь когда что-то является должным, естественным, разумеющимся, интерес к этому пропадает: оно же есть всегда. А если нет азарта, увлеченности к этому предмету, то сразу появляется желание найти что-то другое, что-то новое… Человеческую душу и можно было бы назвать консерватором, если бы ее не волновали все те чувства, что делают наше существование жизнью.
А чувства… Волны морские. Где-то они зарождаются, гонимые безвестной силой вперед стремительно, уверенно и в каком-то месте достигают своего пика, тянутся высоко-высоко, вкладывая в это всю свою энергию. А потом прибивают к берегу, к острым камням, об которые разбиваются на тысячи брызг…
Поэтому движение вперед должно быть умеренным, иначе силы быстро истратятся, и ты упадешь на полпути. За резким взлетом идет резкое падение. Вот и узнавать человека следует понемногу. Постигая его душу, следует быть осторожным, потому что при сильном стремлении человек может остановиться в своем откровении и задуматься, надо ли пускать кого-то в каждый уголок, скрытый в тени. Окунаться в чужую душу нужно плавно, как в холодную воду. Нельзя отрицать сбывшуюся ложь, нельзя утверждать отброшенную правду. По свершившемуся предвидят.
Оттого нельзя искать человека с тонкой и чувственной душой. Таких не бывает. Все организовано по принципу: на правом плече сидит ангел, на левом – демон. Мы – противоречия. Наши души – сплошные противоречия. Противоречие – мать любого решения.
Чтобы познать человека, нужно понять какие именно противоречия его мучают. Да, именно мучают. Но если противоречие – мать решения, то через какую боль проходит душа, чтобы определится?
Так странно и сложно. По какому закону устроено? По какому принципу разложено? Как можно понять человека, если он не может разобраться сам в себе? Как проникнуть в самую глубь и вслепую нашарить ключи к непостижимому? А потом суметь воспользоваться ими и не поранить человека отчаянным рвением стать самым близким к его главному: к душе.
Но только один путь верный. Все остальные ведут к непониманию, а значит к тому, что разрушит изнутри самое крепкое, что только можно создать…
Все осколки льда, что ранят, не растопит ни один огонь…
«Ты и я… Хотсума… Где я ошибся? Позволь мне сделать для тебя все, что ты попросишь. Прими меня. Позволь показать тебе мою любовь… Что я сделал не так? Ненавижу себя!»
- Вот ты где!
- Цукумо! – Шусей удивленно взглянул на усаживающегося рядом с ним Мурасаме.
- Сегодня ветрено. Правда? – как ни в чем не бывало, улыбнулся Цукумо.
- Да. Есть немного.
Оба замолчали.
- Давно тут сидишь? – через некоторое время спросил блондин.
- Да. Тут спокойно.
Снова наступило молчание. Цукуме стало немного неуютно. Он пересел ближе к Шусею и осторожно обратился к нему:
- Я почувствовал, что тебе плохо. Скажи мне, почему?
Шусей ничего не ответил, а только взял небольшой камень и бросил в воду.
- Я ведь знаю, как тебе больно. Я хочу помочь.
Эти слова также остались без внимания. Шусей все также сидел, уставившись куда-то вперед, отчего казалось, будто он пытается что-то вспомнить.
- Тебе не надоело быть жертвой? Кому нужна твоя жертвенность? Она причиняет боль Хотсуме, не позволяет ему быть к тебе ближе. Она же сжигает тебя, превращая все твои чувства в какую-то навязчивую мысль!
- Не говори так, Цукумо. Ты не знаешь всего, - ответил Шусей, но остался неизменным в лице.
- Я чувствую, слышу это, - уверенно возразил блондин.
Шусей молча отвернулся, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.
- Пойми, мы переживаем за тебя…
- Кто «мы»? – последовал резкий и неприятный вопрос.
- Токо, Юки, я...
- Возможно, я должен быть этому рад, но мне глубоко все равно.
- Я знаю. Но мне не все равно… на тебя… ты… - тихо начал Цукумо и замолчал.
Шусей повернулся и посмотрел ему в глаза. Всегда флегматичный и равнодушный Мурасаме сейчас был взволнован и растерян. Наверное, он сам немного не ожидал от себя таких слов.
Шусей тоже не знал, как реагировать, что нужно сказать, а лишь провел тыльной стороной ладони по руке Цукумы, чтобы тот перестал так волноваться.
- Тебе не стоит…
- Я знаю, - перебил его Мурасаме.
Его взгляд, полный нежности, понимания и боли изучал черты лица Шусея. Не нужно ждать, что тот сейчас скажет. Безысходность понять легко. Она вполне логична, не лицемерна. Она становится ясна очень быстро…
Цукумо встал с земли и, отвернувшись, произнес:
- Мне плохо от этого чувства. Но я знаю, что тебе тоже больно, поэтому не хочу, чтобы тебе было еще хуже…
- Я хочу хотя бы ненадолго облегчить твою боль…
Цукумо почувствовал, как рука Шусея нежно коснулась его плеча, нежно спустившись до кончиков пальцев и взяв его ладонь в свою. Блондин напрягся от неожиданных прикосновений, блаженно приятных и ласковых.
Шусей развернул его и посмотрел в глаза.
- Мне неприятно осознавать, что я делаю это. Но не потому что мне это не нравится. Только на душе скверно… - прошептал Шусей, проводя губами по щеке Цукумы.
- Почему такой красивый человек как ты, внутри чувствует себя уродливым? – блондин прихватил мочку уха Шусея и чуть куснул ее зубами.
- Это уродство – часть меня, - выдохнул Усуи.
- Ты ошибаешься, - пальцы Цукумы впились в русые волосы.
- Я стараюсь не ошибаться, - Шусей взял лицо блондина в свои руки и, коротко взглянув, прикоснулся губами к его губам.
Ветер обдувал их так нежно, как Цукумо держал Шусея, бережно, словно он был хрупкой куклой, которая вот-вот разобьется. Безумно дорогой куклой… Но не его. Он никогда не будет принадлежать ему. Этот прекрасный человек, словно сотканный из осени: ее печали, меланхолии и холодности. Одинокий в своих страданиях, неразделенных, непонятых другими. Жертва собственных чувств. Заложник своей любви. Он словно солнце, которое никогда не подарит тепло, потому что замерзло. Никто, кроме Хотсумы, не избавит его от этого проклятия…
Его руки скользят по спине Шусея. Минуты слепого безрассудства, чтобы воспарить высоко-высоко, а потом разбиться миллионами обломков глупой и бесполезной любви…
- Шусей… Забудь о том, что ты любишь Хотсуму… На пол часа…- выдыхает Цукумо и вновь приникает к любимым губам…
***
- И ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ НА ЭТО СКАЗАТЬ?! – закричал Хотсума.
- Ты меня ревнуешь? – чуть усмехнувшись, спросил Шусей.
- ЧТО ЗА БРЕД ТЫ НЕСЕШЬ?! Я ЗАДАЛ ВОПРОС!
- Мне кажется, я тоже задал вопрос. Не веди себя как ребенок.
- ЭТО ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК РЕБЕНОК! КАК ТЫ МОГ СДЕЛАТЬ ПОДОБНОЕ?!
- Это оказалось довольно просто.
- ДА КАК ТЕБЕ НЕ СТЫДНО!
- Во-первых, кричи потише. А во-вторых, за что мне должно быть стыдно? Разве я кому-то изменил?
- Чертовый педик! – бросил Хотсума, но растерянно уставился в пол. Теперь парень перестал кричать. Казалось, последние слова его задели.
- Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, - безразлично заключил Шусей.
- Ты врешь. Тебе не все равно. Это предательство. Ты предал меня, Шусей.
- Да, предал! – его голос неожиданно стал взволнованно-раздраженным. – Но мне надоело! Я уже столько лет с глазами верного пса жду от тебя хоть какой-то отдачи! Ничего! Ты привык, что я всегда буду рядом, всегда буду только с тобой, всегда буду любить тебя… И я люблю тебя! Так покажи и ты мне свою любовь...
Шусей закончил почти умоляюще, уже сейчас сожалея о том, что он не остался невозмутимым.
Хотсума смотрел широко распахнутыми глазами на парня, и, казалось, не понимал, о чем тот.
Вздохнув, Шусей продолжил:
- Но если ты ничего ко мне не чувствуешь, то так и скажи. Мы просто останемся напарниками…
- Шусей… - перебил его Ренджо, - ты никогда не говорил мне подобного… Я… - Хотсума замолчал в нерешительности. – Я люблю тебя, Шусей…
***
Комок подступил к горлу Цукумы. Он был больше не в силах подслушивать этот разговор. Чувства Шусея оказались ответными…
Эгоистично ненавидеть чужое счастье. Но даже если ты самый благонравный человек на земле, любимого человека никогда не хочется ни с кем делить.
Слеза скатилась по его щеке.
Он дошел до комнаты сестры и постучал. Токо открыла дверь и улыбнулась, но, увидев слезы на лице брата, сразу испугалась:
- Что случилось, Цукумо?
Девушка обняла брата и стала гладить его по волосам.
- Скажи мне, что с тобой?
Он лишь рыдал на плече у сестры, не в силах ответить. А он и не ответит: сестре незачем знать его чувства, ведь она все равно не поймет. И никто не поймет. Это неправильное, безответное чувство. Оно никому не нужно, даже ему.
Страдания. Неужели они основа любого чувства к другому человеку?
Любовь. Ее легко возненавидеть, если она бесполезна. Конец любой истории для нее близок, если перед ней нет дороги к любимому человеку. Оттого и избавится от нее сложнее…
Никогда еще ему не было так больно. Никогда. Отчаяние подтачивало эту боль, и она подкатывала к горлу глухими рыданиями, которые невозможно было сдержать.
- Цукумо… - шептала его сестра, ласково гладя по голове.
***
На крыше ветер сильнее…
Не спастись. Невозможно помочь. Потерявшегося однажды, впереди ждать ничего не будет.
Теперь слишком страшно, чтобы плакать. Отчаяние не заглушить ничем. Он слишком слаб, чтобы выдержать эту боль…
Он полетит, чтобы разбиться…
@темы: Hotsuma Renjou, Shuusei Usui, Tsukumo Murasame, Toko Murasame, Фанфики
-
-
05.06.2011 в 04:50